Strannye ljudi. Tri rasskaza / Странные люди / [Outoa väkeä] / [Udda folk]. SU 1969. PC: Gorky Studios. D+SC: Vasili Shukshin - based on his short stories "Bratka", "Rokovoi vystrel" / "Mille pardons, Madame!", and "Dumy". SC: Valeri Ginzburg - b&w - Sovscope. M: Karen Hatshaturjan with many folk songs. Special song: "Skazanie o dvenadtsati razboinikah" ["The Tale of the Twelve Robbers"] (comp. Nikolai Manykin-Nevstrujev, poem: Nikolai Nekrasov), perf. Fjodor Shaljapin (Chaliapin), rec. 1932. Loc: Vladimir (in the heart of Russia). Cast: BRATKA: Sergei Nikonenko (Vasili Knjazhev, Vashka), Jevgeni Jevstignejev (Vasili's brother), Lidia Fedosejeva (Lidia Nikolajevna), Galina Bulkina (Vashka's wife). ROKOVOI VYSTREL: Jevgeni Lebedev (Bronka Pupkov), Ljubov Sokolova (Bronka's wife). DUMY: Vsevolod Sanajev (Matvei Rjazantsev), Jelena Sanajeva (Lena), Juri Skop (the blacksmith Kolka), Pentelejmon Krymov (the old teacher). 99 min. Print: Gosfilmofond. E-subtitles by Pentti Stranius, operated by Tuulia Lehtonen. Viewed at Cinema Orion, Helsinki, 20 August 2009.
A print with a fine definition of light. - An episodic masterpiece revisited. The fullness of the feeling for life in the songs and the imagery. - BRATKA: the meeting of the brothers at Jalta, Chekhov's home-museum seen in one scene. The song started by Lidia. - THE FATAL SHOT: the hunter's guide's livslögn (life-lie) about the assassination of Hitler, Jevgeni Lebedev's great performance. - DUMY: one of the high points in Shukshin's oeuvre. The deep anxiety of Matvei, the chairman of the village. The bottomless sorrow of his daughter. The history of the Soviet Union. The new dance of the pop era. The electrifying wake-up sound of Shaljapin's song. The blacksmith throws his wood statue of Stenka Razin into the fire.
Nikolai Nekrasov's poem is from Komu na Rusi zhit horosho (Who Is Happy in Russia, 1876), from its chapter O dvuh velikih greshnikah.
http://az.lib.ru/n/nekrasow_n_
http://www.youtube.com/watch?
http://www.karaoke.ru/catalog/song/4641 (the lyrics of Shaljapin's solo parts)
Thanks to Lauri Piispa for identifying the song and the poem and providing these links.
Nikolai Nekrasov's poem is beyond the jump break:
О ДВУХ ВЕЛИКИХ ГРЕШНИКАХ
Господу богу помолимся,
Древнюю быль возвестим,
Мне в Соловках ее сказывал
Инок, отец Питирим.
Было двенадцать разбойников,
Был Кудеяр - атаман,
Много разбойники пролили
Крови честных христиан,
Много богатства награбили,
Жили в дремучем лесу,
Вождь Кудеяр из-под Киева
Вывез девицу-красу.
Днем с полюбовницей тешился,
Ночью набеги творил,
Вдруг у разбойника лютого
Совесть господь пробудил.
Сон отлетел; опротивели
Пьянство, убийство, грабеж,
Тени убитых являются,
Целая рать - не сочтешь!
Долго боролся, противился
Господу зверь-человек,
Голову снес полюбовнице
И есаула засек.
Совесть злодея осилила,
Шайку свою распустил,
Роздал на церкви имущество,
Нож под ракитой зарыл.
И прегрешенья отмаливать
К гробу господню идет,
Странствует, молится, кается,
Легче ему не стает.
Старцем, в одежде монашеской,
Грешник вернулся домой,
Жил под навесом старейшего
Дуба, в трущобе лесной.
Денно и нощно всевышнего
Молит: грехи отпусти!
Тело предай истязанию,
Дай только душу спасти!
Сжалился бог и к спасению
Схимнику путь указал:
Старцу в молитвенном бдении
Некий угодник предстал,
Рек "Не без божьего промысла
Выбрал ты дуб вековой,
Тем же ножом, что разбойничал,
Срежь его, той же рукой!
Будет работа великая,
Будет награда за труд;
Только что рухнется дерево -
Цепи греха упадут".
Смерил отшельник страшилище:
Дуб - три обхвата кругом!
Стал на работу с молитвою,
Режет булатным ножом,
Режет упругое дерево,
Господу славу поет,
Годы идут - подвигается
Медленно дело вперед.
Что с великаном поделает
Хилый, больной человек?
Нужны тут силы железные,
Нужен не старческий век!
В сердце сомнение крадется,
Режет и слышит слова:
"Эй, старина, что ты делаешь?"
Перекрестился сперва,
Глянул - и пана Глуховского
Видит на борзом коне,
Пана богатого, знатного,
Первого в той стороне.
Много жестокого, страшного
Старец о пане слыхал
И в поучение грешнику
Тайну свою рассказал.
Пан усмехнулся:"Спасения
Я уж не чаю давно,
В мире я чту только женщину,
Золото, честь и вино.
Жить надо, старче, по-моему:
Сколько холопов гублю,
Мучу, пытаю и вешаю,
А поглядел бы, как сплю!"
Чудо с отшельником сталося:
Бешеный гнев ощутил,
Бросился к пану Глуховскому,
Нож ему в сердце вонзил!
Только что пан окровавленный
Пал головой на седло,
Рухнуло древо громадное,
Эхо весь лес потрясло.
Рухнуло древо, скатилося
С инока бремя грехов!..
Господу богу помолимся:
Милуй нас, темных рабов!
A print with a fine definition of light. - An episodic masterpiece revisited. The fullness of the feeling for life in the songs and the imagery. - BRATKA: the meeting of the brothers at Jalta, Chekhov's home-museum seen in one scene. The song started by Lidia. - THE FATAL SHOT: the hunter's guide's livslögn (life-lie) about the assassination of Hitler, Jevgeni Lebedev's great performance. - DUMY: one of the high points in Shukshin's oeuvre. The deep anxiety of Matvei, the chairman of the village. The bottomless sorrow of his daughter. The history of the Soviet Union. The new dance of the pop era. The electrifying wake-up sound of Shaljapin's song. The blacksmith throws his wood statue of Stenka Razin into the fire.
Nikolai Nekrasov's poem is from Komu na Rusi zhit horosho (Who Is Happy in Russia, 1876), from its chapter O dvuh velikih greshnikah.
http://az.lib.ru/n/nekrasow_n_
http://www.youtube.com/watch?
http://www.karaoke.ru/catalog/song/4641 (the lyrics of Shaljapin's solo parts)
Thanks to Lauri Piispa for identifying the song and the poem and providing these links.
Nikolai Nekrasov's poem is beyond the jump break:
О ДВУХ ВЕЛИКИХ ГРЕШНИКАХ
Господу богу помолимся,
Древнюю быль возвестим,
Мне в Соловках ее сказывал
Инок, отец Питирим.
Было двенадцать разбойников,
Был Кудеяр - атаман,
Много разбойники пролили
Крови честных христиан,
Много богатства награбили,
Жили в дремучем лесу,
Вождь Кудеяр из-под Киева
Вывез девицу-красу.
Днем с полюбовницей тешился,
Ночью набеги творил,
Вдруг у разбойника лютого
Совесть господь пробудил.
Сон отлетел; опротивели
Пьянство, убийство, грабеж,
Тени убитых являются,
Целая рать - не сочтешь!
Долго боролся, противился
Господу зверь-человек,
Голову снес полюбовнице
И есаула засек.
Совесть злодея осилила,
Шайку свою распустил,
Роздал на церкви имущество,
Нож под ракитой зарыл.
И прегрешенья отмаливать
К гробу господню идет,
Странствует, молится, кается,
Легче ему не стает.
Старцем, в одежде монашеской,
Грешник вернулся домой,
Жил под навесом старейшего
Дуба, в трущобе лесной.
Денно и нощно всевышнего
Молит: грехи отпусти!
Тело предай истязанию,
Дай только душу спасти!
Сжалился бог и к спасению
Схимнику путь указал:
Старцу в молитвенном бдении
Некий угодник предстал,
Рек "Не без божьего промысла
Выбрал ты дуб вековой,
Тем же ножом, что разбойничал,
Срежь его, той же рукой!
Будет работа великая,
Будет награда за труд;
Только что рухнется дерево -
Цепи греха упадут".
Смерил отшельник страшилище:
Дуб - три обхвата кругом!
Стал на работу с молитвою,
Режет булатным ножом,
Режет упругое дерево,
Господу славу поет,
Годы идут - подвигается
Медленно дело вперед.
Что с великаном поделает
Хилый, больной человек?
Нужны тут силы железные,
Нужен не старческий век!
В сердце сомнение крадется,
Режет и слышит слова:
"Эй, старина, что ты делаешь?"
Перекрестился сперва,
Глянул - и пана Глуховского
Видит на борзом коне,
Пана богатого, знатного,
Первого в той стороне.
Много жестокого, страшного
Старец о пане слыхал
И в поучение грешнику
Тайну свою рассказал.
Пан усмехнулся:"Спасения
Я уж не чаю давно,
В мире я чту только женщину,
Золото, честь и вино.
Жить надо, старче, по-моему:
Сколько холопов гублю,
Мучу, пытаю и вешаю,
А поглядел бы, как сплю!"
Чудо с отшельником сталося:
Бешеный гнев ощутил,
Бросился к пану Глуховскому,
Нож ему в сердце вонзил!
Только что пан окровавленный
Пал головой на седло,
Рухнуло древо громадное,
Эхо весь лес потрясло.
Рухнуло древо, скатилося
С инока бремя грехов!..
Господу богу помолимся:
Милуй нас, темных рабов!
No comments:
Post a Comment